Со вчерашнего болит голова мы с петровичем

Литературный журнал “Ритмы вселенной”

Владимир Маяковский фигура в русской литературе неоднозначная. Его либо любят, либо ненавидят. Основой ненависти обычно служит поздняя лирика поэта, где он воспевал советскую власть и пропагандировал социализм. Но со стороны обывателя, не жившего в ту эпоху и потока времени, который бесследно унёс многие свидетельства того времени, рассуждать легко.

Маяковский мог бы не принять советскую власть и эмигрировать, как это сделали многие его коллеги, но он остался в России до конца. Конец поэта печальный, но он оставался верен своим принципам, хотя в последние годы даже у него проскальзывают нотки недовольства положением вещей.

То, что начнет твориться в советской России после 30-х годов, поэт уже не увидит.

Стихотворение «Хорошее отношение к лошадям» было написано в 1918 году. Это время, когда ещё молодой Маяковский с восторгом принимает происходящие в стране перемены и без капли сожаления прощается со своей богемной жизнью, которую вёл ещё несколько лет назад.

Кобыла по имени “Барокко”. Фото 1910 года.

Большой поэт отличается от малого не умением хорошо рифмовать или мастерски находить метафоры, и уж точно не количеством публикаций в газетах и журналах. Большой поэт всегда берётся за сложные темы, которые раскрывает в своей поэзии – это даётся далеко не каждому, кто умеет писать стихи. Большой поэт видит не просто голод, разруху, когда люди видят голод и разруху. Он видит не роскошь и сытую жизнь, когда люди видят роскошь и сытую жизнь – подмечает те детали, мимо которых простой обыватель пройдёт мимо и не заметит ничего.

А Маяковский всю жизнь презирал мещанство и угодничество и очень хорошо подмечал тонкости своего времени.

О самой поэзии он выскажется так:

Поэзия — вся! — езда в незнаемое.
Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в год труды.
Изводишь единого слова ради
тысячи тонн словесной руды.

В стихотворении (оно будет ниже) поэт напрямую обращается к животному. Но это обращение служит неким метафорическим мостом, который должен только усилить накал, происходящий в стихе и показать обычному обывателю всю нелепость и жестокость ситуации. Случаи жестокого обращения с лошадьми были часты в это время. Животных мучали до последнего, пока те действительно не падали замертво прямо на дорогах и площадях. И никто этого не пресекал. Это считалось нормой.

Животное же не человек…

Извозчики времён Маяковского.

Предлагаем вашему вниманию стихотворение «Хорошее отношение к лошадям», за которое по праву можно дать премию мира. Кстати, нобелевку в 2020 году получила американская поэтесса Луиза Глик. Аведь многие тексты Маяковского не хуже, и они то как раз о борьбе – борьбе за свободу и за равное существование на нашей планете.

Маяковский вдохновил множество хороших людей – именно поэтому его помнят и любят до сих пор.

Будь ты хоть человек, а хоть лошадка, которая отдаёт всю себя ради общей цели. Пусть поэт и обращается к лошади, но главную свою мысль он хочет довести до людей, которые стали слишком чёрствыми и жестокими.

Миру мир!

Хорошее отношение к лошадям

Били копыта,
Пели будто:
— Гриб.
Грабь.
Гроб.
Груб.-
Ветром опита,
льдом обута
улица скользила.
Лошадь на круп
грохнулась,
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
сгрудились,
смех зазвенел и зазвякал:
— Лошадь упала!
— Упала лошадь! —
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел
и вижу
глаза лошадиные…

Улица опрокинулась,
течет по-своему…

Подошел и вижу —
За каплищей каплища
по морде катится,
прячется в шерсти…

И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылилась из меня
и расплылась в шелесте.
«Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь».
Может быть,
— старая —
и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
только
лошадь
рванулась,
встала на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
стала в стойло.
И всё ей казалось —
она жеребенок,
и стоило жить,
и работать стоило.

И стоило жить, и работать стоило!

Лайк и подписка – лучшая награда для канала.

“Я тебя так ненавижу, что, наверное, влюблюсь”

98 часть

Предыдущая часть

Начало

https://www.firestock.ru/category

По окончании вальса Маша, не без труда избавившись от чересчур навязчивого и болтливого военного, отправилась на поиски Николаева. Но как она не вытягивала шею, не вставала на цыпочки (кстати, насколько это прилично делать благовоспитанным барышням на светских и не очень мероприятиях? — что-то ничего подобного в книге хороших манер она не видела), того и след простыл. Зато она то и дело натыкалась взглядом на оголенные шеи, пышные усы, любопытные глаза, которые при встрече с ней смущенно опускались. Сияние драгоценных камней слепило, голова кружилась без шампанского, и хотя все ступали по залу чинно и неторопливо, создавалось ощущение не прекращающегося мельтешения, которого рябило, как в старом неисправном телевизоре.

Вновь заиграла музыка. На этот раз совершенно Маше не знакомая. Мужики замелькали поклонами, девицы, точно шпорами, цокали веерами.

Маша испугалась, что ее еще кто-нибудь вздумает позвать танцевать, поэтому страшно обрадовалась, увидев в дальнем углу Анну. К счастью, одну, без прилипалы Рогинской – небось, Николаева из зала вытащила и обрабатывает.

С трудом удерживаясь, чтобы не припустить во всю прыть, Маша, ловко отводя взгляд от любого существа мужского пола, тем более одинокого, чтобы тому и в голову не пришло к ней подкатывать (вот кто бы мог подумать, да?), добралась по стеночке до Анны.

-Привет, скучаешь? – спросила Маша прежде, чем Анна ее заметила, поэтому та чуть не подпрыгнула от удивления.

С изумлением уставившись на Машу, как будто не ожидала ее здесь, а тем более рядом с собой, увидеть, Анна тряхнула закрученными к балу кудряшками, спиралями свисавшими чуть ниже скул, и ответила.

-Добрый вечер, Мария Игоревна! Нет, я жду Павлушу Дмитриева — это наш сосед, – зачем-то пояснила она, хотя Маше было глубоко начхать на эту информацию. – А вы кому сейчас танец обещали? – рассеянно спросила она, глазами высматривая своего Павлушу.

-Очень надеюсь, что никому,- честно ответила Маша. – Анна, скажите, а когда тут обед подают? Много еще танцев по плану? – Николаев собирался во время обеда сходить за Агафьей. Там-то она его и перехватит.

Увлеченная своими мыслями, Маша не заметила, какое впечатление ее заявление произвело на Анну. Она часто-часто заморгала, однако, когда глаза ее приоткрывались из них, как кукушка из часов вылетал вопрос: «Как можно радоваться тому, что тебя никто не пригласил, а тем паче надеяться остаться без кавалера?»

-Полька, мазурка, вальс, кадриль… Да вы, Мария Игоревна, в книжечку запишите, которую я вам давеча принесла. Или не открывали ее еще?

Маша махнула рукой, ужасаясь про себя насыщенной программе.

-Я ее в комнате забыла.

-Так сходите за ней. Настоятельно вам рекомендую. А то, верно, запутаетесь….

Окончить фразу Анне не дал явившейся за ней Павлуша – широкий, румяный, похожий на купеческого сына с полотен художников более позднего времени. Извинившись перед, Машей, он, жарко что-то нашептывая Анне, утащил ее в гущу танца.

От нечего делать Маша решила и впрямь сходить за бальной книжкой, раз уж Николаев, как сквозь землю провалился.

Тут-то ее и поймал Бархатов.

Он выслеживал Машу с того момента, как она, окончив танцевать, покинула своего партнера. Но только он хотел пригласить ее на следующий танец, как Маша вдруг сорвалась с места и помчалась куда-то так быстро, что Сергей Петрович чуть трость свою не потерял, когда гнался за ней.

-Мария Игоревна! У нас сегодня вышла странная встреча,- он поклонился и одновременно отрезал ей пути к отступлению, перегородив собой угол, в котором Маша невольно оказалась. – Вы так скоро покинули кабинет с Андреем Александровичем — впрочем, вы всегда очень быстро передвигаетесь — что я был лишен удовольствия засвидетельствовать вам свое почтение.

-Думаю, вы сейчас насладились даже сверх нормы, – съязвила Маша, у которой не было желания вести беседы со своим бывшим женихом (как называла она его про себя). – Простите, я должна идти.

Со своей стороны, Бархатов очень надеялся, что она даст ему шанс припомнить разговор, свидетелем которого он стал в кабинете. Рассчитывая смутить и вогнать девицу в краску, Сергей Петрович нагнулся почти к самому ее уху и спросил.

-Снова убийц собираетесь искать? Или все-таки Андрей Александрович убийцей оказался? Развейте мои сомнения, прошу вас.

Маша не знала, что по правилам ей полагалось упасть в обморок, поэтому к полнейшему изумлению Бархатова, преспокойно ответила.

-Не, Николаев не убийца. И вообще, разве это прилично в чужие тайны нос совать? Нечего было подслушивать, – она отошла от него и потерявший дар речи от неожиданного поворота Бархатов так и остался стоять в нелепой позе в полупоклоне с вытянутым подбородком и выпученными глазами. А Маша, ничего не замечая, продолжала. – И на балах, как я поняла, принято о погоде и шмотках разговаривать. Погода мерзкая. Платье неудобное. На этом предлагаю нашу беседу свернуть. Я пошла.

В прошлый раз барышня Глинская произвела на Сергея Петровича впечатление очаровательной леди, наделенной всеми присущими образованной даме талантами. Однако проявленный ею теперь норов, который несомненно оттолкнул бы любого другого джентльмена, пробудил в Бархатове его истинную сущность, которой давно было тесно под накрахмаленной белой рубашкой.

-Вот как, Мария Игоревна? И все же не спешите. Вы, должно быть, не знаете, что мы с Ольгой Павловной и Андреем Александровичем заключили сегодня сделку и договорились о нашем с вами брачном союзе. Так что опустим всю романтическую ерунду. Руки вашей я просить не стану — мне она и так обещана.

Внимательно его выслушав, Маша испытала двойственные чувства. С одной стороны, забавно, что в девятнадцатом веке с ней пытаются и почти успешно проделать то, что в двадцать первом не удалось маменьке — выдать Машу удачно замуж за обеспеченного мужика. С другой, ее до глубины задело, что Николаев оказывается не передумал, а все же довел сватовство до логического конца. А она почему-то решила… впрочем, не важно.

-Серьезно? – улыбнулась Маша Бархатову. – Счастье-то какое. Кабы не люди вокруг, так бы и расцеловала вас в обе щечки. Но приличия заставляют меня сдерживать восторг от этой новости. И пока обе руки и обе ноги еще при мне, я воспользуюсь случаем и покину вас.

Не дожидаясь ответа, Маша прошмыгнула мимо Сергея Петровича, который еще не понял, как реагировать на ее заявление, и смешалась с толпой, окончивших танец пар.

Оказавшись в коридоре, Маша целенаправленно отправилась к лестнице на третий этаж, чтобы не дожидаясь обеда, спустить Агафью вниз, но на повороте встретила Николаева.

-Агафья в безопасности, – угадал он ее намерения.- Мы можем вернуться в зал.

«Никогда не выясняй отношений. Никогда не выясняй отношений», – крутились у Маши в голове слова отца. Ну и ладно.

-Николаев, – с нажимом сказала она. – Вы меня тысячу лет знаете. С какого перепугу вы решили за моей спиной договориться о нашей с Бархатовым свадьбе? Может, я сама жениха обрадовать хотела?

Наклонив голову набок, Николаев нахмурился.

-То есть вы мечтали выйти замуж за Сергея Петровича, а я вам помешал?

-Именно, – не моргнув, сказала Маша. – Я хотела, чтобы он на колено встал, кольцо подарил. А вы просто скучно пообещали ему меня сегодня безо всяких церемоний. Между прочем, мы барышни страсть как любим, когда нам предложение делают.

Николаев не шелохнулся. Только брови сдвинул сильнее, так что переносицу пронзила острая, как стрела морщина.

-Это он вам сказал? Бархатов сказал, что я дал согласие на брак?

Театрально разведя руками, Маша кивнула.

-Да, только что я узнала о своем счастье…

-Он лжет, – прервал ее Николаев. – Сегодня я сказал ему, что вы станете женой другого человека.

Маша даже руки опустить забыла от внезапно свалившейся на нее популярности.

-Батюшки, – заохала она. – Вот это новости! Моя самооценка растет на глазах. И за кого я на этот раз выхожу замуж? Так, спрашиваю – из чистого любопытства.

-За меня, – не обращая внимания на ее кривлянья, спокойно ответил Николаев.

Приоткрытая дверь бальной залы резко захлопнулась

Продолжение